...купаться еще холодно, но посидеть на скалах у моря – это просто здорово.
Есть место на берегу, очень скалистое и труднодоступное. Между двумя скалами открывается чудесный вид на море. Там на рассвете, солнце появляется как раз по биссектрисе между скалами. И в вершине угла находиться небольшое кафе, стилизованное под студию художника. Оно построено в виде уступов, и прихотливо разбросала свои террасы по уступам. Интерьер напоминает студию художника, дизайнера, музыканта, литератора и еще бог знает кого. То там, то сям расставлены мольберты, старые музыкальные инструменты, незаконченные пейзажи, рисунки. По столам и столикам рассыпаны партитуры, блокноты с карандашными рисунками. Книги и альбомы со стихами, на разных языках мира. Небольшие статуэтки из сердолика и причудливые бюсты из темной бронзы и камня. И очень много цветов, но не свежих и только что сорванных, а полувядших букетов с трогательно поникшими бутонами. Армат цветов наиболее силен, когда цветок умирает, его предсмертный аромат подобен последней песне, когда вспоминаешь все хорошее за всю жизнь и хочешь отдать это в последнем кивке. Когда проходишь по залам, то тебя волнами обдает ароматами увядающих бутонов. Каждый угол, каждый столик, а то и каждое кресло пахнет по-своему.    И с закрытыми глазами, по запаху ты можешь найти свой столик.
Когда садишься за столик и зажигаешь ароматную свечу, по всем полузалам разливаются шелковые тени. И в свете свечей начинают мерцать медные трубы начала прошлого века. В центре зала стоит старая железная печь, на ее песчаной крыше, запекают в фольге сладкий картофель и молодые побеги бамбука.

В мягком шелковом полумраке звучит блюз, тягучий и медленный, как мед.
Временами старик Эллингтон, выводит свои минорные рулады. Там мало людей, туда далеко ехать, но там присутствует некий привкус отрешенности и спокойствия. Там удивительно легко думается о смерти. Там она не кажется, чем то уродливым или отталкивающим. Это неизменный атрибут жизни, как боль и любовь.
Хозяйка, молодая, на вид 30-летняя женщина, прекрасно рисует и пишет стихи.
Когда посетителей не много, и если ей выпадет настроение, то она может присесть за твой столик и рассказать историю о любви и смерти, прочесть избранные места из Куросавы, или спеть низким грудным голосом старинную песню, которую быть может пели еще во времена Трёх царств.
Там подают изумительный кофе, она варит его в старой турке, на песчаной печи. Блестящие бамбуковые стволы стен кажется впитали в себя весь аромат кофе. Плотный запах настоящего мокко пьянит и навевает сказочные грезы. И россыпь зерен арабики на темном вельвете стола, кажется черными жемчужинами …

…Когда поздно ночью я уезжаю оттуда, то в зеркале заднего вида, я вижу как она стоит в проеме двери. Свет лампы освещает ее сзади, из глубины зала, четко очерчивая ее фигурку. Она долго смотрит вслед последнему гостю.
О чем она думает в тот момент. Я так и не узнаю этого никогда...